Маленькому Принцу этот воздух не подходит для дыхания...
Только потому что он настоящий. Реальный.
В не слишком много примесей, слишком много горечи и правды, одиночества, непроизнесенных слов и секретов.
В этом воздухе слишком мало дыхания близкого человека. Дыхания, которое было бы ради меня.
Им можно дышать, можно и нужно, я же о-бе-щал.
Легкие и сознание приноровились, стали огрубевшими и сильными.
С ними грубеет сердце, в двух его смыслах - духовном и физическом.
Но смысл и мышцы, держащие его, истончаются, слабеют.
Нет причин улыбаться, скрывая грусть.
А еще Принцу страшно. Страшно, после увиденных картин, но еще страшнее после равнодушной реакции.
А сы становятся все более странными и странными, они перестают служить укрытием, но в то же время в них гораздо теплее и уютнее, чем в реальности.
Я пытаюсь сбежать от самого себя.
Только потому что он настоящий. Реальный.
В не слишком много примесей, слишком много горечи и правды, одиночества, непроизнесенных слов и секретов.
В этом воздухе слишком мало дыхания близкого человека. Дыхания, которое было бы ради меня.
Им можно дышать, можно и нужно, я же о-бе-щал.
Легкие и сознание приноровились, стали огрубевшими и сильными.
С ними грубеет сердце, в двух его смыслах - духовном и физическом.
Но смысл и мышцы, держащие его, истончаются, слабеют.
Нет причин улыбаться, скрывая грусть.
А еще Принцу страшно. Страшно, после увиденных картин, но еще страшнее после равнодушной реакции.
А сы становятся все более странными и странными, они перестают служить укрытием, но в то же время в них гораздо теплее и уютнее, чем в реальности.
Я пытаюсь сбежать от самого себя.